Частный визит в Париж [= Место смерти изменить нельзя] - Татьяна Гармаш-Роффе

– А что все-таки Мадлен вам рассказала?

– Мадлен на все отвечает «нет». Ничего не знает, ничего не видела, не слышала. Она что-то скрывает, я уверен. Но что? У нее есть дом на юге, но вряд ли Ксавье мог похитить Арно и смотаться в Ла Сьота, чтобы спрятать его там, а на следующий день вернуться в Париж: Мадлен встречалась с ним в воскресенье. Пенни тоже ничего не знает. Арно ее просил не звонить и не приходить, пока племянник будет жить у него: он стесняется их связи, потому что она намного моложе его. Вот она и не звонила и не приходила. Я записал голоса обеих на магнитофон – может быть, вы узнаете, Максим, один из них в роли Сони?

Реми поставил кассету.

– Нет, – прослушав, покачал головой Максим. – Ничего общего. Впрочем, та, которая звонила мне, хорошо подделала ее голос. Так что узнать ее будет очень трудно.

Реми грустно убрал магнитофон.

– Кстати, – сказал Вадим, – надо сказать о звонках, Максим!

– Какие звонки? – поинтересовался Реми.

– Мне за это время раза три-четыре звонили и вешали трубку.

– Проверяли, дома ли вы?

– Может быть, это какой-нибудь отдаленный знакомый, который рассчитывал застать Арно и вешал трубку на незнакомый голос?

– Маловероятно. Скорее всего кто-то проверяет, дома ли вы… Ваша визитерша, например. Ей зачем-то нужно сюда попасть. Хотел бы я знать, зачем.

– Да… – безнадежно протянул Вадим. – Что же вы теперь делать будете? Что мы теперь делать будем? Уже неделя, как Арно исчез.

– Замок менять будем, вот что!

В стенном шкафу нашелся ящик с инструментами. На шум выглянула мадам Вансан. Ее собачка зашлась от лая, прячась за отечными ногами своей хозяйки.

– Как вы кстати, мадам! – заворковал Реми. – Я постеснялся вас беспокоить в такое позднее время, но у меня есть вопросы, мне совершенно необходима ваша помощь…

Довольная мадам расплылась в улыбке.

– К вашим услугам… Тс-с, Шипи, не мешай нам. Это свои люди, разве ты не видишь!

– Ключ от квартиры месье Дора у вас?

– Конечно, – удивилась мадам Вансан.

– Вы не могли бы проверить, на месте ли он?

– Погодите…

Она исчезла в глубине своей квартиры, сопровождаемая Шипи, путавшейся между ног, но почти сразу же вернулась.

– Вот он.

– Прекрасно. Значит, ключ на месте. Вы его никому не давали?

– Нет. А что случилось? Почему вы снимаете замок?

Реми вкратце объяснил.

– И, как вы понимаете, никому ни слова о том, что мы меняем замок. Никому! – закончил он свои объяснения.

– Конечно-конечно, не беспокойтесь.

Мадам Вансан постояла, наблюдая за действиями мужчин. Ее грузный силуэт вырисовывался в проеме двери: крашеные с проседью, редеющие волосы, синяя шаль, концы которой свисали почти до колен, у отечных ног притулилась облезлая старая собачка… «Хороший кадр, – подумал Максим, глядя на них, – одиночество и старость… И свет удачный, с мягким контровым…»

Словно почувствовав его мысли, мадам Вансан встрепенулась, пожелала мужчинам спокойной ночи и исчезла за дверьми своей квартиры.

– Вернемся к исходной точке, – крутил отвертку детектив. – Арно уехал со съемок и – пропал. До дочери не доехал. Домой не заезжал. Моя идея насчет нотариуса тоже, похоже, оказалась пустышкой. Куда он делся? Вопросы у нас все те же, что и неделю назад: договорился с кем-то о встрече и попал в ловушку? Или был похищен по дороге? О планах Арно на субботу знал, как вы выразились, Вадим, весь Париж.

– Эх, Реми, тут вам действительно не повезло, – покачивая головой, произнес Вадим. – Вы не знакомы с Арно, вам трудно представить, но об этом знали действительно все, можете быть уверены. И Мадлен, и Пенни, и Соня с Пьером, и даже все их соседи и завсегдатаи дома; и мадам Вансан со всей ее родней, и вся киностудия… А через этих людей сколько еще других могли узнать! Тут искать – иголку в стоге сена.

– Что меня во всем этом больше всего донимает, это то, что в ней все слишком. Слишком много разных направлений поиска, слишком много все знают, слишком много неправды… Месть, наследство, завещание, таинственная визитерша, попытка наезда на Максима…

– Вы все-таки думаете, что меня пытались задавить?

Не ответив, Реми продолжал:

– …звонки, попытка кражи столика, о чем-то недоговаривающая Мадлен… Связаны ли эти факты единой ниточкой? Или разрозненные интересы разных людей сплелись в единый узел вокруг Арно? Из всего этого у нас есть только одна достоверная вещь: исходная точка – съемочная площадка. Если Арно что-то задумал, то… Вы говорите, что он был обычный, без признаков какой-то особой задумчивости или беспокойства?

– Без признаков, – сказал Вадим. – Или я их не заметил.

– Я тоже не заметил. Но, если вдуматься, я дядю плохо знаю, чтобы судить, – добавил Максим.

– Или, может быть, он был как-то особенно оживлен? Знаете, как бывает с людьми, когда у них на уме какой-то проект, который они находят забавным?

– Теперь я уж и не знаю… Оживлен он был, это точно. Я тогда отнес за счет съемок, за счет приезда Максима… Но, может быть, действительно была еще другая причина?

– Вадим, я бы хотел, чтобы вы завтра со мной на студию подъехали, – сказал Реми, закручивая последний шуруп. – Покажете мне ваши пленки. Это возможно?

– Конечно. Когда вам удобно?

– В десять. Идет?

– Идет.

Мужчины распрощались и расстались, каждый погруженный в свои мысли.

Что касается Максима, то это были мысли о Соне.

Он хотел ей позвонить. Он хотел бы ей позвонить. И не мог. И не смог бы. Это было просто невозможно по тысяче разных причин – невозможно, несбыточно, бессмысленно и неприлично.

Он лег спать.

Это были мысли о Соне, это были сны о Соне, он снова ловил ее в каких-то бесконечных глухих коридорах и сырых аллеях и, едва догонял, едва он касался ее легкого тела, как оно ускользало, упархивало, исчезало в лабиринтах, оставляя в его ладонях зуд неутоленного прикосновения, и он снова гнал, звал, настигал и уже протягивал руки, уже ухватывался за край одежды, уже ткань ползла, обнажая просветы матовой кожи, уже трещала, разрываясь, и треск ее казался оглушительным, протяжным, резким, как телефонный звонок…

Разумеется, это звонил телефон. Опять, как всегда, телефон.

– Я вас не разбудил?

«Разбудил, конечно. Который час? Бог мой, почти полдень! Ну и поспал! А хотел ведь с утра по библиотекам…»

– Нет, конечно, – сказал Максим фальшиво-бодрым голосом, – не разбудили.